gosha | Возвращайся, возвращайся

Пустует скворечник, бытует на ветке
Мое заблужденье что птицы живучи -
Скворец, горьким опытом жизни научен,
Зимуя, на юге остался навеки...

ta_tochka

- Ты вернешься еще, приедешь?
- Я не знаю...

Мужчина раздраженно застегивал рубашку. Руки его совершенно не дрожали, но на лице было такое выражение, какое бывает, когда очень опаздываешь, но приходится стоять в пробке. Галя ненавидела такое его лицо и называла "опаздывающий стоик".

- Дим...
- Только не начинай, ради Бога. Я знаю, о чем ты хочешь поговорить.
- Нет. Присядь, пожалуйста. Давай поболтаем, просто поболтаем.
- Гал, у меня самолет через три часа.
- Десять минут, - глаза ее молили хотя бы о минуте.
- Ладно, только...
- Я обещаю тебе, я не буду уговаривать тебя остаться.

Дима кивнул и присел на диван, явно так, чтобы не понравилось, лишь бы не возникло и мысли прилечь, остаться, расслабиться. Галя, потянувшись, подползла к краю дивана, положила голову ему на колени. И посмотрела ему прямо в глаза.

- Я не понимаю, что происходит. Пятнадцать лет, уже скоро пятнадцать лет, как ты уехал и появляешься вот так, набегами, позвонив за два часа. Это же невыносимо, кто мы друг другу? Мы не созваниваемся, не пишем писем, ты просто появляешься на полдня и так же стремительно исчезаешь, так, что уже через десять минут я не знаю, был ли ты, или мне все это почудилось. Ты никогда не рассказываешь, как ты живешь, чем занимаешься, просто приезжаешь и уезжаешь. И я боюсь как того, что ты когда-нибудь не вернешься ко мне, так и того, что останешься навсегда. Я живу только тогда, когда мы вместе. Ты не можешь хотя бы звонить мне?
- Нет.
- Почему Дим? Неужели ты так заработался в своей Америке, что не можешь даже позвонить?
- Нет, не поэтому. Но звонить или писать я тебе тоже не буду.
- Но ведь это не жизнь, я ведь совершенно не знаю, как ты, и когда ты приедешь. Как мне строить свою жизнь? Я не жена, не вдова, не бывшая... А вдруг у меня кто-то появится?
- Меня это совершенно не волнует. Ты всегда была свободной, ты имеешь право устроить свою жизнь. Просто однажды я позвоню, и ты скажешь "не приезжай". И я исчезну. И больше не приеду.

Не то от ужаса, не то от злости, лицо Галины стало бледным, как молоко, из глаз потекли слезы.
- Ты женат?
Пауза. Дима смотрит в ее глаза
Длинная пауза
- Да. Давно.
- Но зачем ты приезжаешь?
- Я хочу увидеть тебя - и приезжаю. Сразу. Оттуда даже позвонить не успеваю, только уже из Москвы.

- Димка... Почему тебе не остаться. Прости! не вставай, прошу тебя, давай поговорим, я не буду больше об этом. Скажи, Дим. а ты счастлив там?
Он улыбнулся.
- Нет, наверное... Но там не больно, понимаешь?
Тут зашуршали ветви и Дима обернулся на шум за окном.
- Галь, теперь ты хочешь, чтобы я был с тобой, что случилось, почему тогда, на втором курсе, ты сразу выскочила замуж, забыв о наших планах, о нашей любви, будто ничего этого не было, почему?
- Димка... Я влюбилась... Прости, я молодая была... Но ты, почему ты сразу уехал, почему не вытащил меня, не остановил?
- Не мог. Что я против любви... Ты смела бы меня и не заметила... Я решил не мешать. Я любил тебя.
- А сейчас, сейчас ты любишь меня? Только не говори "нет", я не вынесу. Впрочем, скажи, как есть. Лучше знать...
- Люблю. Но, Галь, жизнь есть жизнь...
- Да, я знаю... Твоя жизнь сложилась. Ты говоришь, что несчастен, но я же вижу, что это не так. А как мне быть? Как мне жить дальше?
- Я не знаю, Галь. Пойду я.
- Не уходи! - она дернулась, порываясь остановить его во что бы то ни было, но Дима уже поднялся.
- Я пойду, - сказал он, и, схватив пиджак со стула, выскользнул из ее квартиры.

Она долго лежала на спине, не отрываясь смотрела в потолок и выискивала на нем темные точки.
Он вышел, поймал машину, и, бросив коротко "к трем вокзалам", углубился в свои мысли.
Она встала и, качаясь, побрела в ванную, и там долго стояла перед зеркалом, периодически окатывая свое заплаканное лицо ледяной водой.
Он вошел в вокзал, достал из камеры хранения большой портфель и пошел в туалет. Там, запершись, он снял красивый, сшитый по мерке костюм, и переоделся.
Она пошла на кухню и поставила чайник. Достала из шкафа чашку, сахарницу, ложку, пряники.
Он вернул портфель и направился к выходу из вокзала.
Она села за стол, и вновь заплакала.
Он сел на землю у огромных дверей и заплакал тоже.

Так они и плакали, молодая женщина из Отрадного и оборванный нищий с Казанского вокзала.

*Остальное"