![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Sep. 18th, 2004
(no subject)
Sep. 18th, 2004 02:34 pmОдин мальчик пастух все время кричал "Хомячки, хомячки!"
А над ним все смеялись и никто не верил.
А потом и впрямь пришли хомячки, и все поверили мальчику, но все равно - смеялись.
А над ним все смеялись и никто не верил.
А потом и впрямь пришли хомячки, и все поверили мальчику, но все равно - смеялись.
Жил-был голубь, который никогда не летал. Нет, его учили, отец его и мать, кормя молочком, нашептывали, рассказывали, как надо. Но он боялся. Боялся выглядеть глупо, да и упасть боялся тоже.Потом, когда он подрос, ему стало интересно и стыдно, что он важно ходит по крыше, когда его сверстники давно уже летают вместе со взрослыми. Пусть не так высоко и красиво, но...
И тогда наш голубь нашел укромное местечко, степенно взошел на возвышение, огляделся по сторонам, подошел к краю и прыгнул, заранее расправив крылья.
Так счастлив он еще не был. Он парил над землей и ему было легко. Он злился на себя, что так долго лишал себя этого счастья - летать, выработав взамен важную и элегантную походку страуса.
И тут рядом закричала ворона.
Голубь сложил крылья и, ударившись, заскользил по мокрой траве. Он остановился и долго лежал без движения, лишь сердце его стучало так, что, казалось, это не сердце, а швейная машинка. Немного придя в себя, голубь принял првычную городую стойку и, прихрамывая, важно побрел к голубятне. Пешком.
Через пару лет голубятня загорелась. И птицы, в панике расталкивая соседей, бросились к летку, и, лишь вылетев наружу, успокаивались, садились на крышу и судачили, как же могла голубятня загореться.
И лишь наш голубь, который, в отличие от соплеменников, знал, что почем в этой жизни, молча и спокойно вышел из летка последним, и, сложив крылья, гордо шагнул вниз.
Падая, он думал, что летать - невозможно, и если для спасения жизни остается только полет, значит, жизнь уже не спасти.
*Остальное*
И тогда наш голубь нашел укромное местечко, степенно взошел на возвышение, огляделся по сторонам, подошел к краю и прыгнул, заранее расправив крылья.
Так счастлив он еще не был. Он парил над землей и ему было легко. Он злился на себя, что так долго лишал себя этого счастья - летать, выработав взамен важную и элегантную походку страуса.
И тут рядом закричала ворона.
Голубь сложил крылья и, ударившись, заскользил по мокрой траве. Он остановился и долго лежал без движения, лишь сердце его стучало так, что, казалось, это не сердце, а швейная машинка. Немного придя в себя, голубь принял првычную городую стойку и, прихрамывая, важно побрел к голубятне. Пешком.
Через пару лет голубятня загорелась. И птицы, в панике расталкивая соседей, бросились к летку, и, лишь вылетев наружу, успокаивались, садились на крышу и судачили, как же могла голубятня загореться.
И лишь наш голубь, который, в отличие от соплеменников, знал, что почем в этой жизни, молча и спокойно вышел из летка последним, и, сложив крылья, гордо шагнул вниз.
Падая, он думал, что летать - невозможно, и если для спасения жизни остается только полет, значит, жизнь уже не спасти.
*Остальное*
Возможно, это уже не имеет значения, но
Sep. 18th, 2004 04:05 pmСердце мое давно и доныне принадлежит лишь одной женщине.
К сожалению, я не уверен, хочет ли она, чтобы я назвал ее имя, но если хочет - я с гордостью и счастьем назову.
Счастлив я или несчастен с ней, я - с ней. И, если будет на то ее воля, я всю жизнь буду благодарить Бога за то, что она со мной.
Если нет - винить себя за то, что не со мной.
Я люблю ее.
К сожалению, я не уверен, хочет ли она, чтобы я назвал ее имя, но если хочет - я с гордостью и счастьем назову.
Счастлив я или несчастен с ней, я - с ней. И, если будет на то ее воля, я всю жизнь буду благодарить Бога за то, что она со мной.
Если нет - винить себя за то, что не со мной.
Я люблю ее.